Колхозный пастух Шура Черныш (так его звали по-улошному) удобно расположился на пригорке. Внизу, в ложбине меж гор, лениво бродило колхозное стадо. Отсюда оно было как на ладони. Вон бродит Красуля, изредка поднимая голову и принюхиваясь к чему-то. Вон любвеобильный бык Борька присмотрел себе новую «любовь». Черныш прищурил глаз:
— Так-так, это, кажись, Маруську облюбовал Борька. Вот те на, едрён-матрён, а Верка Сухова клялась-божилась, что Маруська уже покрылась. Ну, Верка, облом тебе вышел, — усмехнулся Черныш. — За известие чекушечку поднесёшь. Читать далее…
За окном разгоралась тихая и ясная зорька. Ульяна подоила уже корову и теперь хлопотала у жарко пылающей печи. Она ловко орудовала ухватом, оставляя в сторону от огня чугунок с кипящей картошкой и котёл со щами. Поставила на загнетку большую чугунную сковороду (пусть погреется пока) и стала раскатывать тесто. Раскатала шесть калачей, а из оставшегося теста стала лепить пирожки с кумузлыком. Читать далее…
Жили в Каге муж с женой. И была у них одна дочь. Звали её Варька. Тридцать лет уж ей, а замуж никто не берёт — была Варька толстая, некрасивая да ещё ко всему слепенькая и малость блаженная. Вот однажды собрались родители на базар, Варьке наказывают:
— Мы приедем вечером, ты уже тут одна управляйся. В печи щи, каша, да кулага — с голоду не помрёшь. Оставайся с Богом. Читать далее…
Было лето 1917 года. День выдался жаркий, в небе дрожало марево. Ветер словно заплутал и густых сосновых лесах и, устав бродить по горам, спрятался от жаркого солнышка в чаще леса.
В церкви шла вечерняя служба. Батюшка размеренно махал кадилом, поглядывая на склоненные головы в белых платочках. — Ишь, одни бабы, — сердито подумал батюшка. — Мужиков-то почти нет. Читать далее…