За окном разгоралась тихая и ясная зорька. Ульяна подоила уже корову и теперь хлопотала у жарко пылающей печи. Она ловко орудовала ухватом, оставляя в сторону от огня чугунок с кипящей картошкой и котёл со щами. Поставила на загнетку большую чугунную сковороду (пусть погреется пока) и стала раскатывать тесто. Раскатала шесть калачей, а из оставшегося теста стала лепить пирожки с кумузлыком.
Представив, как будут рады её девчата (особенно сладкоежка Дуняшка), улыбнулась. В люльке мирно посапывал долгожданный сын Шурик. Что-то Григория долго нет, — мелькнула в голове мысль. – Угнал корову на выгон. Не забыл бы попросить пастуха присмотреть за Маруськой: что-то прихрамывает.
Тихо скрипнула дверь. Ульяна, не оборачиваясь, уже хотела спросить: «Что-то ты долго?». Но за спиной чей-то мягкий, тихий голос произнёс: — Мир вашему дому! Она выглянула из чуланчика и увидела невысокого, сухонького старичка с белой бородой, одетого в чистую белую полотняную рубаху и домотканые штаны. — Проходи, дедушка, — пригласила Ульяна, мысленно удивляясь: откуда он взялся такую рань?
Старичок уселся на краешек лавки и попросил: — Доченька, дай мне чего-нибудь поесть. Ульяна смутилась: — Дедушка, да у меня ещё ничего не сварилось. — А ты дай мне хлебца и водицы, мне и хватит. Ульяна налила в стакан свежей воды и отрезала ломоть хлеба. — Не обессудь, дедушка, — сказала она, ставя всё это на стол.
— Ничего, ничего. Да ты делай свои дела, печка — она ведь ждать не будет. Ульяна вновь захлопотала у печи, краем глаза наблюдая за старичком. Он степенно отламывал от краюхи маленькие кусочки и клал в рот, запивая водой из стакана. — Ну, спасибо, дочка, накормила старика, — сказал он, спустя немного времени, — пора мне дальше идти. — Дедушка, погоди немного, Сейчас пирожки поспеют, — сказала Ульяна, подхватив чапельником сковороду. — Спасибо, дочка, на добром слове. Оставайся с Богом!
Снова тихо скрипнула дверь. Ульяна оглянулась, старичка уже не было. Она выглянула в окно, которое выходило во двор — из него были видны сенцы. — Что-то дедушка долго не выходит, уж не упал ли он там? – подумала Ульяна и открыла дверь в сени. Они были пусты. — Как же я его проглядела? — удивилась она и побежала к окну, которое выходило на улицу. — Наверное, за ворота уже вышел, в какую сторону пойдёт? Чудной какой-то дедушка.
На улице тоже никого не было. Одни куры мирно копались в пыли. — Да где же он? — забеспокоилась Ульяна. — Аль на огород пошёл? Она вышла во двор, подошла к воротам и увидела, что они на запоре. Из конюшни вышел Григорий, он, оказывается, там убирался. — Ульян, ты свинье-то приготовила? Она меня чуть с ног не свалила, окаянная, — сказал он, подходя к жене. И, увидев странное выражение её лица, спросил: — Ты чего, а? — Гринь, ты тут дедушку не видел? Седенький такой, маленький. Щас только из избы вышел. Я думала, на огород пошёл, по нужде, может. — Нет, тут никого не было.
— Дык, я ворота-то на запор запер.
Ульяна в раздумье постояла ещё немного и, вспомнив про пирожки, побежала в избу. От порога её взгляд упал на стол, где кушал старичок. Ульяна не поверила своим глазам — на столе стоял полный стакан воды и нетронутый ломоть хлеба! — Гринь, — осевшим голосом сказала Ульяна зашедшему за ней мужу, — не иначе как это Николай Угодник был! Григорий перекрестился в святой угол. В избе вкусно пахло жареными пирожками.